Cкажи мне чей Крым и я скажу кто ты! (годовщина присоединения Крыма к России)

[Игорь Юркевич]

«Мы идем в Россию. Как – не знаю» В годовщину референдума о присоединении Крыма к России Владимир Путин озвучит подробности, которые, очевидно, отныне станут официальной версией тех исторических событий. «Газета.Ru» провела собственное расследование. Не претендуя на полноту, оно восстанавливает важные детали, которые президент, возможно, опустит. Главный вывод — Москва вовсе не действовала по заранее написанному четкому плану. Многое решалось на ходу.

Симферополь. Первая кровь

26 февраля на площади перед зданием верховного совета Крыма собрались два митинга: татары против пророссийских активистов, собранных в основном силами движения «Русское единство». Его возглавлял тогдашний депутат, а ныне премьер-министр республики Сергей Аксенов. Часть митингующих составляли жители Севастополя, приехавшие в Симферополь на подмогу.[/h]Крымские татары, как говорили мне бывшие депутаты верховного совета, нарушили негласное правило: не устраивать митинг там же, где русские. А русские «забили» место раньше. «Может, в какой-то степени это действительно так, — подумав, соглашается член меджлиса крымско-татарского народа, экс-глава Бахчисарайского района Ильми Умеров. Но мы пришли защищать наше государство. На сессии верховного совета, по нашей информации, должны были приниматься сепаратистские решения: обращение к Путину с просьбой принять Крым в состав России и назначение референдума». Обстановка была тревожной и накалялась дальше — и на улице, и внутри. В кабинет к спикеру верховного совета Владимиру Константинову - одному из флагманов пророссийского движения в Крыму периодически заходил лидер меджлиса Рефат Чубаров. «Требовал, чтобы мы не проводили сессию, иначе он не сможет удержать людей, — говорит тогдашний депутат верховного совета, а ныне сенатор от Крыма Сергей Цеков. Я даже пару раз обозвал его людей провокаторами и накричал». На площади в какой-то момент вспыхнули потасовки. Коридор, разделявший митингующих, в мгновение ока исчез. На записях тех событий можно видеть, как толпа пошла на толпу.

Два человека погибли: один в давке, у другого не выдержало сердце.

Часть митингующих со стороны крымских татар ворвалась в здание верховного совета. Сотрудники аппарата и ряд депутатов эвакуировались через боковой вход. «Перепрыгнул через забор, повредил ногу. Четыре месяца потом лечил», — вспоминает один из беглецов. Милиция словно растворилась. Дерущихся разнимали Чубаров и Аксенов, пытаясь воссоздать между двумя группами коридор. Во многом именно благодаря их усилиям удалось избежать драматических событий. Сессия верховного совета в тот день так и не состоялась — не удалось собрать кворум. Многие народные избранники колебались и в зал попросту не пришли. Крымские татары, будучи уверенными, что победили, приняли решение увести людей. Умеров вспоминает, что, когда митингующие начали расходиться, представители меджлиса еще раз зашли в кабинет Константинова: «Он уверял, что никакой сессии в ближайшее время проводить не будет. Мы посчитали, что предотвратили сепаратистские решения, и предотвратили надолго».



Московские гости

Планы по возвращению Крыма существовали у Москвы всегда — об этом, уже после референдума о присоединении к России, «Газете.Ru» рассказывал высокопоставленный российский чиновник. Планы эти, впрочем, были сродни стратегии действий на случай ядерной войны: быть готовыми вроде надо, но заставить их применить на практике может только экстренная ситуация. Нам неизвестно, в какой конкретно момент в Крым начали тайно съезжаться посланники Москвы. Игорь Стрелков, который был во время тех событий в Крыму, в одном из интервью заявил, что находился на полуострове с 21 февраля. СБУ Украины называла другую дату прибытия Стрелкова — 26 февраля. По информации «Газеты.Ru», на полуострове Стрелков находился в качестве сотрудника ГРУ. Согласно же версии, озвученной нам Сергеем Аксеновым, Стрелков возглавлял одно из добровольческих подразделений, которое в том числе отвечало за оружие, изъятое в структурах СБУ и МВД Украины.

Как минимум с 26 февраля, до столкновения русских и татар, на полуострове находился нынешний полпред президента в Крымском федеральном округе, а в тот период — гендиректор входящего в структуру Минобороны ОАО «Славянка» (того самого, известного по делу Сердюкова) Олег Белавенцев. По неподтвержденным данным, Белавенцев в качестве третьего секретаря по науке и технологиям посольства СССР в Лондоне был в 1985 году выслан из Великобритании за шпионаж. Позже, по некоторым сведениям, работал в Германии. Считается одним из ближайших соратников министра обороны Сергея Шойгу. «Белавенцев отвечал за вопросы безопасности. Все-таки в Крыму находился Черноморский флот и украинские военные, могли быть столкновения, — говорит один из участников тех событий. — Политическими вопросами он не занимался». Однако, по свидетельству наших кремлевских собеседников и крымских политиков, именно он был главным ответственным за операцию в Крыму, выступая также своего рода связным между местными элитами и Москвой.

[Игорь Юркевич]

«Зеленые человечки» выходят на сцену

В 4.30 утра 27 февраля, то есть на рассвете следующего дня после столкновений в центре Симферополя, здания верховного совета и совета министров Крыма захватили неизвестные вооруженные люди, позже прозванные «зелеными человечками». По данным «Новой газеты», это были российские военные.«Ранним утром мне звонит один из депутатов и говорит, что захвачены верховный совет и совмин, — вспоминает Сергей Цеков. Я спрашиваю: «Кто захватил? Меджлис?» «Нет вроде, — отвечает. Милицию выгнали, но обошлось без стрельбы».Члены президиума верховного совета и часть других депутатов собрались в милиции — до выяснения обстоятельств. Позже Владимир Константинов пригласил их «поработать», и они отправились в здание верховного совета. «Заходим, поднимаемся на шестой этаж (там находится кабинет Константинова), а нам навстречу выходит… Олег Евгеньевич Белавенцев, — со смехом говорит один из депутатов. — Тогда я еще не знал, кто это такой. Только потом понял. После этого Константинов начал плотно с ним взаимодействовать. Понятно, что они работали и с Москвой, а нам Константинов ставил задачи».Что делал Белавенцев в захваченном здании еще до приезда депутатов? Возможна только одна версия: руководил операцией.

«Это была переломная ситуация», — характеризует высокопоставленный российский чиновник произошедшие накануне столкновения в крымской столице. Собеседник не раскрывает подробностей, но, похоже, именно эти события подтолкнули Москву к решительным шагам.
Не случись противостояния, едва ли была бы дана команда занимать здания верховного совета и совмина. Необходимость этого в Москве мотивируют угрозой возможной резни. Об этом же говорят бывшие и действующие депутаты, занимавшие в то время пророссийскую позицию: многие из них говорили мне, что дальнейшие столкновения между татарами и русскими (а если уж называть вещи своими именами — между теми, кто хотел в РФ, и теми, кто выступал за сохранение территориальной целостности Украины) были неизбежны. Да и Киев, по их мнению, сделал бы все возможное, чтобы восстание подавить.



А что думают по этому поводу сами татары?

«Сейчас много рассуждений о том, правильно ли мы сделали, что 26-го ушли с площади. Думаю, правильно — иначе могло быть то же самое, что в Донецке и Луганске, — высказывается Умеров. Пришли бы российские автоматы». Так или иначе, уговорить приехать на заседание многих депутатов было непросто. Они не желали являться на сессию, опасаясь, что рано или поздно Киев возьмет ситуацию под контроль, и тогда любителям России несдобровать. Колеблющихся переубеждали по-разному. Одних — с помощью телефонных переговоров, других — непарламентскими методами. «За некоторыми депутатами заезжали домой и на работу вооруженные люди, требовали, чтобы те поехали в верховный совет. Это были люди, одетые в казачью форму», — утверждает Ильми Умеров. Есть все основания доверять его словам: о том, что некоторых парламентариев пришлось загонять на заседание насильно, недавно поведал Игорь Стрелков: «Депутатов собирали ополченцы, чтобы загнать их в зал. Одним из этих ополченцев был я». Правдами и неправдами удалось собрать кворум: он, по словам Цекова, составил 53 человека из 100.

Один из вопросов, который предстояло решить народным избранникам, это утвердить нового главу совмина взамен ставленника Януковича Анатолия Могилева. По словам крымских собеседников «Газеты.Ru», Могилеву до этого предлагали перейти на сторону Москвы, но тот, по одной версии, отказался сам, по другой — отказались от него, заподозрив в двойной игре. Выбирая «своего» лидера для Крыма, Москва, по сведениям «Газеты.Ru», сделала ставку на ветерана местной политики, бывшего премьера Леонида Грача. По словам самого Грача, предложение ему 26 февраля передал Белавенцев и пришедшие с ним «пара адмиралов». «Меня соединили кое с кем по спецсвязи, — говорит политик, отказываясь назвать фамилию «кое-кого». В разговоре было озвучено, что «мы идем на возвращение Крыма», после чего мне поступило предложение возглавить совет министров. Я ответил: «Да, на все согласен. Но сможете ли вы (вернуть Крым)?» «Вне всяких сомнений», — прозвучало в ответ». Грач уверяет, что слова «кое-кого» о том, что «мы идем на возвращение Крыма», звучали именно так, и никак иначе. Примечательно, что ту же фразу использует Владимир Путин в документальном фильме «Возвращение на родину», который будет показан в годовщину референдума 16 марта — наша беседа с Грачом состоялась еще до появления первых анонсов. Однако против кандидатуры Грача категорически высказался Константинов и депутаты из его окружения. В итоге главным претендентом на пост главы совмина стал Аксенов.

«Он решительно проявил себя, когда разводил крымских татар и русских. С ним рядом находился Белавенцев (по информации «Газеты.Ru», Белавенцев и Аксенов были знакомы еще до крымских событий и их связывают дружеские отношения), который помогал. Если бы не они, неизвестно, чем бы все кончилось. Наши спецслужбы в это время бухали в бане. Логика понятна: если все получится, значит, они будут молодцы. Если нет — они, что называется, ни при чем, — рассказывает российский политик, в тот момент находившийся в Крыму. — После этого мы и стали звонить в Москву, говорить, что надо делать премьером Аксенова, а не Грача». До этого, по некоторым данным, Москва не воспринимала его всерьез: Аксенову мешала репутация человека, связанного с криминалом. Так или иначе, очевидно, что поиски «своего» человека Кремль вел в режиме цейтнота. Это лишний раз подтверждает, что у него отсутствовал четкий, заранее подготовленный план. За назначение Аксенова в итоге пришлось повоевать. Против, утверждает Цеков, были три или четыре человека. Но именно из-за них не получалось набрать необходимый минимум голосов. Споры по кандидатуре премьера шли больше пяти часов. Константинов, от которого официально исходило предложение по Аксенову, занимал жесткую позицию. Наконец, проблему удалось решить: уговорили (или «уговорили»?) приехать еще нескольких депутатов. Сергей Аксенов был утвержден премьером лишь 53 голосами «за».

[Игорь Юркевич]

Крымчане ставят вопрос ребром

Но по-настоящему судьбоносным было решение назначить референдум. При этом уже первоначальная формулировка, де-юре не предполагавшая выхода Крыма из состава Украины, де-факто подразумевала его независимость от Киева. Звучала она так: «Автономная республика Крым обладает государственной самостоятельностью и входит в состав Украины на основе договоров и соглашений (да/нет)».
«На том этапе это было исключительно наше, крымское решение», — настаивает один из участников событий, имея в виду, что в процесс еще не была по-настоящему вовлечена Москва. Тут, правда, надо сделать оговорку: в какой-то момент, по словам осведомленного источника, Константинова по телефону соединили с Владимиром Путиным. И только после этого вопрос плебисцита был вынесен на голосование депутатов. Судя по всему, спикеру верховного совета необходимо было получить гарантии поддержки от Москвы: народные избранники до дрожи боялись, что Киев предпримет жесткие шаги. Сам Константинов утверждает, что вплоть до изменения формулировки на «присоединение к России» у него не было прямого выхода на руководство страны.

Первоначальная формулировка референдума соотносилась с крымской конституцией 1992 года, позже отмененной. В ней был прописан похожий статус Крыма: государство, которое входит в состав Украины и определяет с ней свои отношения на основе Договора и соглашений. Однако тот Основной закон предполагал еще и право автономии на самостоятельные отношения с другими государствами и даже организациями. Это вполне могло стать следующим шагом: после объявления плебисцита и вплоть до первых чисел марта в Крыму заседала местная конституционная комиссия, обсуждавшая дальнейшее расширение полномочий республики. «Но уже тогда крымчане на встречах начали требовать от меня ставить вопрос ребром (о присоединении к России. — «Газета.Ru»). Я всем говорил: «Мы и так идем в Россию. Как — я не знаю, но мы идем туда». Я думал, это один из таких путей мягкого перехода к государственности, без нарушения международных норм, когда мы [после референдума] заключаем договор с Россией», — рассказывает Константинов.

Кому «пасовала» Москва

Пока крымские юристы разрабатывали предложения по расширению полномочий республики, в Москве шла своя большая игра. 28 февраля, на следующий день после объявления Крымом референдума, лидер «Справедливой России» Сергей Миронов внес в Думу любопытный законопроект. Смысл творения заключался в том, что надо упростить порядок приема в состав РФ новых территорий. По действующему законодательству новый субъект может присоединиться к РФ только в том случае, если есть международное соглашение с государством, от которого он «ушел». Миронов предлагал расширить условия: Россия имеет право включить в свой состав часть другого государства, даже если нет международного соглашения. Для этого жителям «отсоединяющихся земель» достаточно проголосовать о присоединении к РФ на референдуме или же с соответствующей просьбой к ней должны обратиться органы госвласти территории. По информации «Газеты.Ru», законопроект не был «самодеятельностью» Миронова. Его готовили в Кремле. Однако документ завис в парламенте, а не принимался стахановскими темпами, как это бывает, когда руководству страны нужно что-то срочно поменять.

Почему?

«Законопроект Миронова — элемент большой игры, который можно расценивать по-разному, дает очень скупое пояснение высокопоставленный источник во властных структурах. В первую очередь это был пас крымчанам: если вы на референдуме выскажетесь за присоединение к России, то мы можем вас принять». Но формулировка, предусматривающая присоединение к РФ, официально появилась спустя неделю! Спрашивается, почему крымчане, хоть и очень недолго, тянули? Предположение может быть одно: Москва не давала окончательного сигнала о готовности принять Крым. Собеседник в российских властных структурах отмечает: в верхах отсутствовало единство мнений, что именно делать с полуостровом, — присоединять или не присоединять. Крымский политик рассказывает, что в мае, когда референдум уже состоялся, ему довелось присутствовать на одной из закрытых встреч вице-премьера Дмитрия Рогозина в Севастополе: «Он сказал, что сторонники присоединения Крыма находились в меньшинстве. Сам Рогозин был в числе тех, кто выступал за то, чтобы присоединить Крым». А вот что «Газете.Ru» говорит по этому поводу Константинов: «Как мы уже поняли сейчас, решение [о присоединении] принималось непросто. Когда мы только объявили референдум, было решение, что надо помочь крымчанам, что Россия их не бросит. Но как именно «не бросит»? Никто ж тогда не знал, что в итоге будет именно такая формулировка (о присоединении).

Разное было видение статуса Крыма. Некоторые люди, которые находятся в центре политики (Константинов подчеркивает, что речь не о депутатах или сенаторах, но от большей конкретики отказывается. — «Газета.Ru»), говорили мне: «Вы должны стать государством. Побудьте самостоятельным государством, чтобы успокоить мировую общественность». Я отвечал: «Ни в коем случае, крымчанам это не надо. Мы не готовы быть государством. Это чистой воды авантюра, которая погубит нас всех». Однако, пожалуй, главное предназначение мироновского законопроекта заключалось в том, чтобы продемонстрировать Западу и Киеву, на что готова пойти Москва. По сути, на том этапе Россия предлагала два сценария: либо Крым формально остается в составе Украины, будучи, однако, практически самостоятельным, либо его присоединят.

[Игорь Юркевич]

Торг с Западом!

Двигаться по второму, радикальному, пути Путина, очевидно, заставила жесткая позиция Запада, который воспринял участие Москвы в делах Крыма в штыки. Начиная с 1 марта, когда Совет Федерации оперативно дал президенту разрешение на ввод ограниченного контингента войск на Украину, а в Крыму появились «вежливые люди», градус конфликта с Западом, и без того высокий после нарушения киевской оппозицией соглашений от 21 февраля, еще больше возрос. Шли переговоры российского руководства и лидеров западных стран. Звучали воинственные заявления.Так, в ночь с 1 на 2 марта Путин в течение 90 (!) минут разговаривал с Бараком Обамой. Согласно информации Белого дома, американский президент заявил, что дальнейшее нарушение международного права приведет к политической изоляции России. Тогда же Обама пригрозил, что может не приехать на саммит G8, запланированный на май в Сочи (как известно, в итоге туда не поехал никто, а сам саммит прошел в формате G7 в июне в Бельгии).

3 марта, выступая в Белом доме, американский лидер заявил, что США рассматривают весь спектр экономических и дипломатических мер, направленных на изоляцию России: «Она не может нарушать основные принципы, признанные миром». Спустя несколько часов (в Москве было раннее утро 4 марта) агентства сообщили, что Обама провел совещание с советниками, где также обсуждались шаги «по дальнейшей изоляции России» в ответ на ее действия в Крыму. Очевидно, уже тогда Москве грозили санкциями, хотя публично это слово еще никто не произносил. О чем торговался Путин с Западом, и прежде всего с США, которые в российском руководстве считались и считаются главными теневыми кураторами новых киевских властей? Можно предположить, что одним из главных требований российского лидера было признание легитимности крымского референдума и гарантий, что Киев тоже признает результат. Это вполне соотносилось с концепцией федерализации Украины (в случае с Крымом можно было даже говорить о некоем подобии конфедерации), на которой в определенный период мощно настаивала Москва.

Для России после победы «евромайдана» было чрезвычайно важно сохранить влияние на украинскую политику. После «оранжевой революции» это было достигнуто благодаря гарантиям сохранения в политическом поле Партии регионов, однако в этом случае ничего подобного не было. Да и сами «регионалы» во главе с Януковичем, уже придя к власти, показали себя теми еще союзниками. И логично, что ставку решено было делать не на центр, а на центробежные тенденции. Но согласись Запад и Киев на требования России — полноценного контроля над полуостровом украинским властям не видать как своих ушей. Сначала Крым и Киев связывали бы некие договорные отношения, а дальше — как знать. О чем бы ни шла речь в переговорах, компромисса достичь не удалось. Более того, судя по жесткой тональности заявлений, не было даже намека на компромисс. Для Путина резкая реакция Запада означала только одно: нежелание учитывать интересы РФ.

[Игорь Юркевич]

Какие варианты действий были у российского президента?

Вариант первый - сделать вид, что ничего не произошло, отозвать из Крыма военных и пустить ситуацию на самотек. Но, по логике Путина, это стало бы проявлением слабости, сдачей позиций под давлением Запада. Путин не мог на это пойти. К тому же на территории Крыма находится Черноморский флот, а глава государства вряд ли был уверен, что соглашение о его базировании, которое должно было действовать до 2035 года, не будет пересмотрено, да еще в пользу НАТО. Вариант второй — двигаться по первоначальному, мягкому сценарию, в соответствии с которым по итогам референдума у Крыма появляется «государственная самостоятельность». Каковы были бы дальнейшие действия Москвы, понимающей, что Киев результаты не признает и никаких соглашений с республикой не заключит? Отстаивать законность референдума, но при этом не предпринимать никаких шагов, чтобы юридически закрепить свою «опеку» над полуостровом? В этом случае возникал бы как минимум один вопрос: что делать с украинскими воинскими частями, которые хоть и блокировались, а сами военные были деморализованы, но все же продолжали оставаться на территории Крыма? Просить «удалиться»?

На каком основании? А главное — была ли гарантия, что в перспективе не произошел бы вооруженный конфликт? Тогда, признав легитимность крымского референдума, в спешном порядке заключать с Крымом некое соглашение, подразумевающее в том числе военную защиту? А потом, «по просьбе» крымского руководства, увеличивать присутствие российского контингента и требовать от украинских военных уйти? Но в этом случае реакция Запада, скорее всего, оказалась бы такой же жесткой, как и реакция на присоединение Крыма. Так мы упираемся в третий вариант — собственно присоединение. Радикальный сценарий, позволяющий, однако, сразу расставить все точки над i: Крым — наш, Черноморский флот никто не выгонит, украинским военным нечего делать в чужом государстве. Крымчане счастливы, в России — патриотический подъем. Да, Запад вводит санкции, но как-нибудь переживем, и не такое переживали. Прискорбно это осознавать, но, похоже, с того момента, как Путин ввязался в битву за Крым и не сумел ни о чем договориться с Западом, у него не оставалось иного пути, кроме как пойти ва-банк.

[Игорь Юркевич]

Окончательное решение

Когда именно российский президент принял судьбоносное решение, кардинально изменившее ход истории, знает только он сам. Официально новая формулировка референдума, предусматривающая присоединение Крыма к России, была утверждена верховным советом 6 марта. По словам же людей, прямо или косвенно задействованных в процессе, работа над новой формулировкой началась примерно 3–4 марта.Таким образом, когда 4 марта Владимир Путин, выступая на пресс-конференции, заявил, что Россия не рассматривает вариант присоединения Крыма, работа по юридическому оформлению присоединения полуострова либо уже шла, либо началась сразу после общения президента со СМИ. Кстати, тогда же глава государства, напомнив про прецедент Косово, оговорился, что «никто пока не отменял права наций на самоопределение». При этом подчеркнул, что в отношении Крыма Россия «не будет провоцировать такие настроения и такое решение». В тот момент на слова о праве наций на самоопределение не обратил внимания никто. Всех «усыпило» заявление об отсутствии намерений присоединять Крым. «Мы на определенном этапе уже поняли, что Киев все равно не признает наш референдум (с первоначальной формулировкой), и считали, что вопрос надо менять. Да и люди были настроены на то, чтобы быть в России. Но мы не могли проявить самостоятельность, пока не маякнула Москва», — сетует один из крымских депутатов.

И вот «маяк зажгли».

«Начались круглосуточные совещания. Это была работа в горячем, ручном режиме, и координировал ее лично президент», рассказывает источник «Газеты.Ru» в российских федеральных структурах. Из рассказов крымских парламентариев можно сделать вывод, что в тамошних кабинетах и вовсе царил хаос: совещались сутки напролет, носились сотрудники аппарата, юристы. «Сам Константинов периодически выходил, чтобы кому-то позвонить. Здесь же находились люди из администрации президента, которые помогали нам юридически», — говорит бывший депутат. «Была задача найти такую формулу, которая могла бы легитимизировать присоединение Крыма с точки зрения международного права», — добавляет собеседник «Газеты.Ru» в российских дипломатических кругах.Москва не могла не понимать, что Запад в любом случае не признает референдум — прежде всего потому, что он не соответствовал украинской конституции, которая предполагает, что плебисцит о выходе региона из состава государства должен проходить на территории всей страны. Но в то же время было очевидно, что легитимность прошедшего референдума России придется отстаивать на международных площадках.

Именно поэтому поиск юридической формулы присоединения не был праздным вопросом. Окончательное решение по формулировке референдума: «Вы за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта РФ?» — было принято в ночь с 5 на 6 марта.
«Я так понимаю, решение было принято на высшем уровне, и были даны гарантии, что приднестровского сценария не будет (в 2006 году в Приднестровье прошел референдум о присоединении к России, но в состав РФ оно так и не было принято. — «Газета.Ru»). Во всяком случае, Константинов и Аксенов говорили нам, что все решено», — рассказывает один из участников тех событий. «В крымском верховном совете с момента объявления референдума вообще ничего не решалось без звонка сверху», — ехидно добавляет еще один собеседник «Газеты.Ru». Константинов, впрочем, выдает другую версию: формулировка не согласовывалась с Москвой, а сам он после ее утверждения не был полностью уверен, что Россия не передумает в последний момент: «Я полагаю, та ночь (с 5 на 6 марта) была ночью принятия решений. Еще накануне мы понимали, что наверху оценивают все риски и окончательного решения нет». Однажды, пожаловался Константинов, ему даже приснился кошмарный сон: «Мы приезжаем в Москву, а нам говорят: «Вы знаете, мы вас в состав России не берем». Последнее слово действительно оставалось за Владимиром Путиным: гипотетически Москва могла не принимать Крым в состав России сразу, а взять паузу и затянуть игру.

[Игорь Юркевич]

Полет к Путину

6 марта, когда верховный совет Крыма официально принял решение изменить формулировку плебисцита, был перенесен и его срок — с 30 марта на 16-е (изначально он был и вовсе назначен на 25 мая, день президентских выборов на Украине). Сразу же после этого четыре члена президиума: Владимир Константинов, Сергей Цеков, Владимир Клычников и Константин Бахарев отправились, скажем так, в «круиз». С Качинского аэродрома под Севастополем они на военном Ми-8 под прикрытием ни много ни мало двух боевых вертолетов долетели до Анапы. В Крыму все еще оставались украинские военные, никто не мог гарантировать, что не произойдет провокации, отсюда и меры предосторожности, объясняет один из «путешественников» «Газете.Ru». В Анапе — пересадка: на самолете Черноморского флота их доставили в аэропорт Сочи. Следующий пункт назначения — президентская резиденция «Бочаров ручей». Правда, похвастаться, что он «Путина видел», в тот день мог лишь один из четверых: на аудиенцию к главе государства позвали только Константинова, который продемонстрировал главе государства официально оформленное решение верховного совета. Остальные сидели «в каком-то домике» распивали чай. Уже на следующий день, 7 марта, крымские парламентарии приняли участие в митинге «Народный сход за братский народ», проходившем на Васильевском спуске под стенами Кремля.16 марта референдум состоялся. Согласно официальным данным, в Крыму за вхождение в состав России проголосовали 96,77% граждан, в Севастополе, который позже стал отдельным субъектом Федерации, — 95,6%. В тот же день верховный совет Крыма объявил республику независимым государством. Через день, 18 марта, Владимир Путин на церемонии в Кремле подписал договор о принятии Крыма и Севастополя в состав РФ. Этот росчерк президентского пера окончательно изменил историю России. Да не только России — мира. Впервые с окончания Второй мировой войны одна страна присоединила к себе территорию другой. Беспрецедентный случай. Или, наоборот, прецедент.

Что приобрела Россия, «восстановив историческую справедливость» и присоединив Крым?С одной стороны — почти полное прекращение диалога с Западом, значительную международную изоляцию, санкции, резко усугубившие и без того нараставшие проблемы в российской экономике. Желание России продолжать оказывать влияние на политику Украины и нежелание Киева вести диалог ни со своими гражданами, ни с Москвой в новой геополитической реальности привели к полноценной войне в Донбассе. В российском обществе произошел сильнейший раскол, который усиливала и продолжает усиливать государственная пропаганда. Раскол уже достиг запредельных значений, но будет, похоже, только нарастать. С другой стороны, в России случился всплеск патриотических настроений, повлекший за собой резкий рост рейтинга Владимира Путина, который, несмотря на нынешнее снижение «крымского эффекта» и уже первые ощутимые экономические проблемы, продолжает оставаться на высоте: по разным данным, он колеблется от 70 почти до 90%.

И наконец, главное, что приобрела Россия, — это, собственно, Крым. Стоило ли оно того? У каждого свой ответ.

[Наталия Соболева]

Фильм Андрея Кондрашова: "Крым. Путь на Родину".

Полнометражная документальная лента была задумана, чтобы сохранить для истории каждый значимый эпизод событий, происходивших в Крыму весной 2014 года. Съемки продолжались 8 месяцев и охватили Севастополь и Форос, Симферополь и Керчь, Ялту и Бахчисарай; Феодосию, Джанкой, Алушту и еще десяток населенных пунктов Крыма. По горячим следам был записан большой разговор с Владимиром Путиным, а потом еще больше полусотни интервью с участниками и свидетелями Крымской весны. С чего все началось? Как Россия получила официальное обращение от легитимного президента Украины с просьбой спасти ему жизнь? Это была операция, аналогов которой не было в новейшей мировой истории. Все подробности того, как за несколько километров до засады с пулеметами был тайно эвакуирован Виктор Янукович, спустя год открывает сам Владимир Путин, и в фильме этому посвящена детальная реконструкция. "Это была ночь с 22 на 23 февраля, закончили около 7 часов утра, и я всех отпустил и пошел спать в 7 утра. И, расставаясь, не скрою, расставаясь, перед тем как все разошлись, я всем моим коллегам, а их было четверо, сказал, что ситуация развернулась таким образом на Украине, что мы вынуждены начать работу по возврату Крыма в состав России. Потому что мы не можем бросить эту территорию и людей, которые там проживают, на произвол судьбы, под каток националистов. И поставил определенные задачи, сказал, что и как мы должны делать, но сразу же подчеркнул, что мы будем делать это только в том случае, если будем абсолютно убеждены в том, что этого хотят сами люди, которые проживают в Крыму", — рассказал в интервью Владимир Путин. Поэтому первое распоряжение, которое было отдано президентом, касалось не спецслужб и минобороны, а собственной администрации, специалисты которой совместно с социологами провели в Крыму закрытый опрос.

На какие вопросы отвечали крымчане, если даже слово "референдум" еще не фигурировало? "Выяснилось, что желающих присоединиться к России там 75% от общего состава. Вы понимаете, был проведен закрытый опрос, вне контекста возможного присоединения. Для меня стало очевидным, что если мы подойдем к этому, то уровень или количество тех, кто бы хотел, чтобы это историческое событие произошло, будет гораздо выше", — отметил российский президент.

Корсуньский погром. Сколько людей погибло и пропало без вести, после того как украинские националисты напали на автоколонну крымчан и сожгли их автобусы? Как формировалось ополчение Крыма. Кто был его лидером? Как впервые появились в Крыму вежливые люди? Кто это был, чьим приказом они были отправлены на полуостров? И сколько времени заняла спецоперация, в результате которой в ночь на 27 февраля были взяты под охрану все ключевые здания органов власти?

"Конечная цель была не в захвате Крыма и не в какой-то аннексии. Конечная цель была в том, чтобы дать возможность людям выразить свое мнение по поводу того, как они хотят жить дальше. Говорю Вам совершенно откровенно, честно говорю Вам. Про себя подумал, если люди так захотят, значит, так тому и быть. Значит, они будут там с большей автономией, с какими-то правами, но в составе Украинского государства. Пусть так и будет. Но если они захотят по-другому, то мы не можем их бросить! Мы результаты референдума знаем. И мы поступили так, как были обязаны поступить!", — пояснил российский лидер.

Как умудрились без кровопролития разоружить 193 воинские части Украины в Крыму? В чем был секрет Командующего Черноморским Флотом, который приглашал украинских коллег на переговоры исключительно в Херсонес? Как удалось закрыть в бухтах корабли украинских ВМС? Но почему все-таки не обошлось без штурма и стрельбы в Феодосии? Как Россия соприкоснулась в Крыму с подразделениями НАТО, а в море с военно-морскими силами ВМС? О чем Владимир Путин говорил в те дни с Бараком Обамой? И как попали в Крым наши береговые ракетные комплексы "Бастион", внезапно изменившие весь ход событий? Два откровенных интервью Владимира Путина и все эпизоды крымской весны, которые определили ход новейшей истории России - смотрите в фильме "Крым. Путь на Родину".

[Olga Dimina]

Голландская газета: В Крыму жизнь хороша!

На днях журналист популярной голландской газеты «AD» опубликовал материал о своей поездке в Крым, результаты которой емко отображены уже в названии: «В Крыму жизнь хороша». Голландцу не удалось найти среди жителей полуострова ни одного человека, который негативно бы отозвался о состоявшемся год назад историческом воссоединении с Россией.Не встречались таковые и его земляку – бизнесмену, который работает в Крыму, и с которым плотно пообщался заезжий репортер. Об этом сообщает своим читателям донецкий политолог Владимир Корнилов, и ничего не сообщает украинская пропагандистская машина под управлением Стеця.
«Журналист голландской газеты "AD" посетил Крым и к своему удивлению обнаружил, что спустя год после "аннексии" крымчане очень довольны быть частью России. Заголовок статьи: "В Крыму жизнь хороша".
Причем автор пообщался не только с местными, не найдя среди них тех, кто разочарован воссоединением с Россией, но и с голландским бизнесменом, проживающим в Севастополе. Тот жалуется только на одно: на войну санкций, которая задевает лично его бизнес. При этом голландец заявил, что не знает среди своих тамошних знакомых никого, кто не был бы доволен "аннексией".
Кроме того (уж совсем последний гвоздь в европейские шаблоны!), севастопольский голландец говорит, что в связи с санкциями, ударившими по голландцам, в Крыму теперь продается аргентинское мясо и он имеет возможность есть вкуснейшие стейки, которых раньше там не было.
Украинским телезрителям только это не рассказывайте - а то ж для них еще больший разрыв шаблонов, установленных ТСН и 5 каналом...», - предупреждает политолог.

Депутат Сейма Латвии: мои родственники в Крыму счастливы

События в Крыму год назад отвечали интересам большинства жителей полуострова, а вопрос формулировки действий России, которые людьми разных взглядов характеризуются по-разному — не более, чем софистика. На это в интервью программе «Латвийского Радио-4» «Александр-студия» указала депутат Сейма, представитель Комиссии по правам человека и общественным делам Регина Лочмеле-Лунёва («Согласие»).
Политик отметила, что сама является уроженкой Симферополя и поддерживает связь с живущими там родственниками. По ее словам, ее родные рады воссоединению полуострова с Россией. «Когда я звонила своим родным в Крым, они сказали: „Мы счастливы“. Это было после референдума. У них прекрасное настроение и сегодня», — сказала Лочмеле-Лунёва.
Депутат также дала понять, что мнения об ухудшении жизни на полуострове после выхода из состава Украины могут придерживаться только те, кто не был в Крыму и на Украине вообще. «Когда я была там в начале 2000-х годов, в Джанкое не было ни одного детского сада, не было горячей воды и люди мылись в тазиках. Я не застала своего дядю только потому, что он ловил бычков на Крымском канале, а вся семья занималась заготовкой бычков в томате — два холодильника на зиму, чтобы просто выжить. Вся работа в городе, на весь город Джанкой — крупный железнодорожный узел! — либо на вокзале (заплатив для этого взятку в размере годовой зарплаты), либо на хлебокомбинате, получая зарплату хлебом, либо же на консервном заводе, где зарплата выдавалась кабачковой икрой. Те, кто не был на Украине, могут вестись на эти легенды — как там было классно, и как сейчас стало все плохо. Я туда ездила каждый год шесть лет подряд. Это богатейшая страна, которую грабили на протяжении 20-ти лет», — сказала политик.

Лочмеле-Лунёва добавила, что любые политические изменения, в том числе и границ государств — это историческая норма. «Если рассуждать, что будет только так, только так и никак иначе — не было бы ни независимой Латвии, не было бы ни разделения Германии, Чехословакии, Югославии. Это все произошло в 90-е годы. Потом были другие соглашения, и все это происходило в нарушение каких-то предыдущих соглашений. История развивается, иначе мир бы застыл. Жизнь — это непрерывный процесс изменений, в том числе и государств», — заключила политик.

[Главный Редактор]

Журналисты «Комсомольской правды» год назад работали в Крыму как в самой горячей точке. Передавали репортажи о событиях, потрясших весь мир. Но мы были лишь наблюдателями. Нам было сложно понять, что происходило внутри крымчан в эти дни. О чем они думали, во что верили? Что они, наконец, осознали год спустя? Об этом нам рассказал непосредственный участник той исторической «русской весны» в Крыму, местный политолог Владимир Джаралла.

Нам оставалось бежать или сражаться...

- Все происходящее в Крыму год назад для меня было очень личным и болезненным. Я чувствовал, с одной стороны отчаяние, с другой - надежду. Я прекрасно понимал механизм киевского переворота, удивлялся как четко, холодно и технологично организаторы Майдана шли к своей цели. И заранее осознавал - если Майдан упрется в стену «Беркута», начнет буксовать неделю, месяц, то для перевеса в его пользу должны появиться снайперы, пролиться кровь. Я не ждал ничего хорошего. А после бегства Януковича мы в Крыму начали ждать самого страшного.

- Например?

- Помню, в начале марта, в разговоре с коллегами, мы пришли к выводу, что до конца 2014 года большинство из нас будет либо убито, либо в тюрьме... Майдан зачистит от несогласных с ним сначала Киев, а потом — и остальные города. Так и произошло в итоге в Днепропетровске, Одессе, Харькове — там больше нет пророссийских активистов, журналистов, политиков.

- Но в Крыму сценарий поменялся по ходу пьесы.

- Тут тоже начало было похоже на битву, случившуюся в Киеве. 23 февраля в Симферополе прошли сразу 3 митинга - «русский», «меджлисовский» и «проукраинский». Мы с друзьями пришли к выводу, что вооруженная борьба неизбежна, и решали как нам поступить — бежать из Крыма или начинать поиск соратников. Бежать мы не захотели. В этот момент началась «перезагрузка» крымской власти. Вместо прежнего премьера Анатолия Могилева был назначен Сергей Аксенов. Все действия старого премьера были направлены на одну задачу - «любой ценой избежать крови».

- И как правило, именно такая позиция и приводит к пролитию крови.

- Могилев имел прямое отношение к силовым структурам и прекрасно понимал, что в Крыму применят те же самые «майданные» технологии. 25 февраля в правительстве Крыма состоялась тяжелейшая беседа с руководителями Меджлиса Рефатом Чубаровым и Ахтемом Чийгозой. Они знали, что будут срывать намеченную на следующий день сессию парламента полуострова.

Я почувствовал, что все остальное сейчас потеряло значение — нужно действовать.

- Я пошел к Верховному совету Крыма. Там собралось около 10 тысяч человек - «пророссийских» и «меджлисовцев». Всех было примерно поровну, только с «русской» стороны было много женщин и стариков. Они пришли поддержать переназначение премьера Крыма. А со стороны Меджлиса пришли мужчины молодого и среднего возраста, агрессивные, организованные. Была смешная ситуация, когда приехала к нам на помощь колонна из Севастополя и случайно зашла в тыл к сторонникам Межлиса. Я подошел к их командиру и говорю: «Русские с другой стороны здания». Он глянул на мою восточную внешность и на минуту оторопел, задумался, удивился.

Я примерно представлял что сейчас начнется, но мне было важнее быть и участвовать в этом. Я уже не колебался.

- Началась драка...

- Я до сих пор помню лица людей, с которыми мы сцепились руками в цепочку. Рядом со мной стоял мужчина, борец, с перебитым носом. Он был такой надежный, сдерживал своих и чужие на него не особо-то и лезли. Как-то быстро исчезла милиция. Коридор держали активисты. А потом, видно иссякло терпение, толпа «меджлисовцев» ударила в русских. Там где был я, в эпицентре, о драке даже речи не было, люди просто повисли друг на друге. Было понятно — упадешь, затопчут насмерть. Пожилому мужчине стало плохо — на несколько секунд и русские и татары раздвинулись, чтобы он выбрался из толпы.

- Вы проиграли тогда?

- Побеждает тот, кто готов к борьбе. Через тридцать минут нас выдавили. Межлисовцы ворвались в Верховный совет и никто их не мог остановить. Во дворе Верховного совета осталась только сложенная горкой чья-то обувь, потерянная в толпе. Я шел домой и думал, что это поражение, за которым будет война. Никто даже не предполагал, что произойдет 27 числа утром.

- Появились «вежливые люди»?

- Да, в пять утра. И знаете это чувство того что обвинительный приговор, который был тебе подписан – отменен, ты можешь жить! Пусть на некоторое время, но тебе предоставлена отсрочка, и о том, что самого страшного – войны, к которой ты не готов, не будет. И еще есть чувство благодарности. До сих пор.

Нас зачистили бы как Одессу и Харьков

- Вы обсуждали будущее Крыма без России? Что вы ждали?

- Отмена Верховной Радой в Киеве закона о статусе русского языка сразу поставила все на свои места. Но было понятно, что не русский язык был главной целью победившего Майдана.

Россия должна была потерять свою базу в Крыму, в Севастополе. Ее флот должен был уйти в никуда, а это означало бы одно – он просто должен был исчезнуть, так как другой полноценной базы для флота нет. Стратегия четкая. В итоге, Россия должна была вообще исчезнуть из Средиземноморья, ее геополитический потенциал в регионе стал бы равен нулю.

И организаторы Майдана были уверены, что Россия им уступит и не пойдет на что-то серьезное. Уже вечером 26 февраля по украинским каналам заявили - «Меджлис разогнал крымских сепаратистов».

Сейчас уже известно, что лидеру крымских татар Мустафе Джемилеву присмотрели уже место для будущей резиденции в Бахчасарае на территории заповедника. То есть, мы ждали, что Крым будут усмирять другие люди, например - приехавшие из Киева «правосеки». Но Киев и Запад сделали ставку на Меджлис.

- Неужели в Крыму никто бы не сопротивлялся?

- Была бы череда кровавых конфликтов, открытых столкновений, в которых все русское движение в Крыму было бы уничтожено и зачищено вместе с руководителями. Посмотрите на Одессу, на Харьков... А невмешательство России окончательно подорвало бы ее авторитет и влияние.

Только сейчас поняли цену миру

- Как вам живется в «вежливом» настоящем?

- Нашу нынешнюю жизнь я назвал бы нормальной. Мы, среди всех регионов России не отличники, но и не двоечники, где-то на уровне троечников, но будем хорошистами. Есть к этому стремление. Приходится стоять в очередях, переоформляя множество документов. Но я обратил внимание на то что в этих очередях нет агрессивности, злости. То есть люди конечно же ворчат, но понимают — надо пройти этот путь и все встанет на свои места. Самое главное, что войны нет – и это действительно такое всеобщее настроение. Нам в детстве рассказывали, что самое главное на земле - это мир. А мы не верили и не понимали. Только сейчас поняли. Так вот. Мир у нас есть.